| Главная » Статьи » Ориджиналы |
Сироты
Моё имя
Никитин Валерий Александрович. На вид я довольно хилый и слабый, но постоять за
себя, если понадобится, смогу. Волосы у меня медно-русые, можно даже сказать
рыжие, а ещё все лицо, плечи и руки, да что уж там, всё тело покрыто
веснушками. Успокаивает меня то, что всё-таки моё имя не Антон, а то жилось бы
мне ещё хуже, чем сейчас.
А живётся меня,
кстати, не очень-то хорошо. Обитаю я в школе-интернате для детей-сирот и детей,
оставшихся без попечения родителей. В этой школе свои правила и законы и из-за
моей расцветки меня не жалуют и всё время шпыняют.
По правде
говоря, я рад, что они просто меня задирают. Потому что, наблюдая за теми, кто
является игрушкой для битья для старших, я побаиваюсь за свою жизнь.
Мне
четырнадцать лет и я учусь в седьмом классе. Моя жизнь не имеет ни для кого
ценности, кроме меня самого, возможно это, потому что ни чья чужая жизнь не
имеет значения для меня? Я не так уж хорош, как можно было подумать. Я легко
предам любого, лишь для того, чтобы
сохранить себя в целости и незапятнанным. Говорят, что люди с рыжим цветом
волос легко могут предать, видимо это правда.
- Эй,
Рыжий уйди с дороги! – толкая меня с силой, отчего я врезался в стенку, больно
ударив плечо, пролепетал один из старших главарей.
После
этого весь день у меня ужасно болело плечо, а когда я в туалете посмотрел, что
там, то увидел большой синяк, затмевающий даже мои веснушки. После уроков я шёл
в библиотеку, в основном, потому что это было единственное место, куда не
ходили задиры.
Сидя на
своем месте, я вновь приметил одного парня, который был старше меня на класс, восьмой
«Б». Он стоял возле стеллажей, где находились русские поэты девятнадцатого
века, видимо он не мог найти то, что ему нужно, поэтому я поджав губы и отложив
книгу всё-таки подошёл к нему.
- Что ты
ищешь? – спросил я, а он воззрился на меня так, будто я его застал за
убийством.
- Гм… Да…
- кинул он и скосил на меня взгляд, продолжая стоять лицом к книгам.
- И что? Я
тут всё знаю. Хочешь, помогу найти? – продолжил я, ожидая от него хоть какой-то
реакции. Он был на пару сантиметров выше меня, возможно именно поэтому казался
больше, чем я. Темные, коротко стриженые волосы, карие глаза и сразу
бросающаяся в глаза родинка на левой щеке, было первым, что я заметил, увидев
его.
- Мне
нужен Твардовский, - сказал он, отходя от стеллажа и предоставляя его мне.
- О, так
он в самом низу, - садясь на корточки и беря третью книгу слева, ответил я.
Встав, я протянул ему довольно потрёпанную толстую книгу. Он, взяв, посмотрел
содержание сзади и, потом улыбнувшись, кивнул, давая понять, что это именно та
книга, которую он искал.
- Ты тут
всё время сидишь что ли? – спросил он, понимая, что пауза затянулась, а я
уходить не собираюсь.
- За
пределами библиотеки всё время ходят задиры, а я не хочу с ними сталкиваться…
- Да, -
кивнул он, - Ты рыжий и очень выделяешься, о тебе временами они говорят, -
улыбаясь, произнёс он, но увидев, что я не поддержал его улыбкой, зарделся и
почесал затылок, - Извини.
- Ничего,
- ответил я и вместе с ним последовал к столу, за которым сидел я, читая книгу
внеклассную литературу.
- Как тебя
зовут? – спросил он.
- Валера,
- улыбнулся я.
- А я
думал Антон, - сказал он и захихикал в кулак. Я остановился и обиженно
посмотрел на восьмиклассника, который отсмеявшись, поднял руки, сдаваясь.
- Всё.
Прости, пожалуйста, Валера. Я больше не буду, - всё ещё с подозрением глядя на
него, я всё-таки кивнул, прощая его, и возобновил наш маршрут.
- А тебя?
- Моё имя
Миша, - ответил он, кладя книгу на стол и усаживаясь напротив меня.
Это был действительно
единственный человек, кто заинтересовал меня и с которым я познакомился по
собственному желанию. Конечно, он меня немного расстроил, тем, что пошутил над
моей внешностью, а ещё тем, что не любил литературу. Оказывается, Твардовского
он читал лишь потому, что это задано по программе, и литературу он, в принципе,
не любит. Ему по душе только физика.
Вторая
встреча состоялась на следующий день. Это случилось в столовой, где я не ожидал
его увидеть. Всё потому что, до этой недели мы ужинали так:
Сначала
пятые, потом шестые и седьмые, а потом восьмые и девятые классы. Но видимо, девятиклассникам
было мало место, поэтому сейчас расписание звучит так:
Первыми
пятые и шестые, после седьмые и восьмые, а потом девятые.
Столы
наших классов находились зеркально друг другу, поэтому я сев возле прохода,
бросал косые взгляды на их стол, наблюдая, как Лёша общается с одним из своих
одноклассников.
На миг
наши взгляды встретились, но я трусливо отвел свой и повернулся к классу.
- Валера,
ты сделал домашнюю работу по истории? – спросил один из одноклассников.
- А нам,
что задавали? – добавил кто-то.
- Сорок
пятый параграф?
- Разве не
пятьдесят четвёртый?
- Я читал
сорок восьмой, - решил добавить свою лепту, произнёс я. Все начали спорить, а
кто-то полез в сумку, узнавать реальное домашнее задание.
Я
неосознанно снова бросил взгляд в сторону стола восьмого «Б», сразу в толпе
других, выделяя Лёшу, который жевал свой обед. Вспомнив про еду, я тоже
приступил к трапезе, слыша краем уха, что домашняя работа по истории была
прочитать сорок восьмой параграф.
Я
улыбнулся удачному стечению обстоятельств и заметно вздрогнул, когда мне по
спине хлопнул проходивший мимо нас Лёша. Я чуть не подавился едой, поэтому лишь
гневно посмотрел ему в спину, на такое приветствие.
Конечно же,
в этот день мы встретились с ним ещё и в библиотеке. Я сидел, читая произведение
Лескова «Леди Макбет Мценского уезда», и, естественно, даже не заметил, как ко
мне подошёл восьмиклассник.
- Снова ты
читаешь, - садясь на стул рядом со мной, произнёс Леша. От неожиданности я
вздрогнул и злобно посмотрел на знакомого.
- А что,
по-твоему, я ещё должен делать в библиотеке?
- Спать, к
примеру. Вон посмотри, - указывая на соседний стол на спящего парня, сказал он,
- вот он занимается тем, для чего действительно создали библиотеку.
- Он спит,
- произнёс я, вновь утыкаясь в книгу, - потому что его ночью всё время забирают
старшеклассники, а возвращается он под утро весь избитый. Ему не где больше спать.
- Ты видел
это?
- Это
видели все, с кем я живу в комнате, - сообщил я.
- И ты
ничего не сделал? – удивлённо и укоризненно спросил меня Лёша, заставляя
покраснеть от стыда.
Да! Я
знаю, что я полное дерьмо, которое трусливо сжимает одеяло ночью, когда этого
парня утаскивают из комнаты, надеясь, что эти задиры не вздумают прихватить
кого-нибудь ещё с собой.
- А что,
по-твоему, я должен был сделать? – прошипел я, сквозь сжаты зубы.
- Помочь,
- ответил он так обыденно, что я, разозлившись, повернулся к нему, сжимая
пиджак на его левом плече и грозно шепча.
- Я не
хочу стать грушей вместо него. Даже если бы он был моим другом, я бы ни за что
не встал на его защиту. Я бы его предал, - я отпустил его и вновь вернулся к
течению книги, чувствуя на себе его взгляд.
- Ты такой
трус, - произнёс он утверждение и, вздохнув, добавил, - Именно поэтому ты ни с
кем не сближаешься, чтобы не было желания кому-либо помогать, да? Знаешь, я
тебя не виню. Ты пытаешься защитить себя, ведь кроме собственной жизни, тебе
больше нечего защищать, - он поднялся со стула и, положив мне руку на плечо,
нагнулся, прошептав на ухо: - Ты так одинок. Мне тебя жаль.
Он
выпрямился и, отвернувшись, затопал в сторону выхода. Эти шаги в моём сознании
раздавались настолько сильно, что хотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать
их звук.
Я знаю,
что я трус. Знаю, что я очень одинок. А
кто не одинок среди всех этих сирот и детей, чьи родители отказались от них?
Каждый из них больше обычных людей боится предательства и в то же время хочет
найти того человека, которому бы мог доверять безгранично.
Я вздохнул
и отложил книгу, складывая руки на столе и со вздохом опуская на них свою
голову. Слушая, как от других столов доносится шелест страниц, я начал
размышлять.
Может
быть, Лёша и является тем человеком, которого я так упорно ищу всё это время?
Возможно он тот, кто разделит моё одиночество? Он понравился мне с первого
взгляда, будто я почувствовал, что нас что-то объединяет.
Я вздохнул
и поджал губы.
Проблема
была не только в том, что я не доверяю ему, как человеку. Дело было в том, что
если старшие начнут замечать Лёшу и возьмутся за него, я просто не смогу уйти.
А если уйду, то это значит, что я предал его.
Господи,
ну, неужели у всех такие сложности? Хотя о чём это я, ты ведь даже не знаешь,
кто я такой.
Последующую
неделю, я чувствовал, что превращаюсь в зомби, только в мыслях, вместо слова
«мозги», звучало имя «Лёша». Я был так задет его словами, что не мог выбросить
их из головы. Его шепот, который я вспоминал каждый раз, обжигал мне ухо до
такой степени, что оно становилось красным.
В толпе на
перемене, я искал его взглядом, будто бы мне как воздух нужно было взглянуть на
его лицо. Но, увы, в толпе я его ни разу не нашёл, и видел только на завтрак
обед и ужин, искоса глядя на обеденный стол восьмого класса и втянув голову в
плечи.
Я искал
случайную встречу, чтобы поговорить с ним. Но он как будто специально обходил
меня по другим коридорам, видимо желая, чтобы я к нему больше не подходил. Но
чёрта с два я от него отстану!
Я
встретился с ним в походе, который организовал наш завуч для седьмых и восьмых
классов. Но из двух седьмых и двух восьмых классов, в которых было примерно по
двадцать пять человек, добровольцами выступили лишь семнадцать.
Я долго не
решался с ним заговорить и только когда мы прошли полпути и он, наконец,
остался один, я подошёл к нему.
- Привет,
- сказал я, а он, посмотрев на меня, улыбнулся.
- Привет.
- А ты
чего в поход пошёл? – спросил я, проиграв эту часть нашего разговора в голове
около ста раз.
- А что
делать в кампусе?
- Ага.
- Ты же
книжный червь. Сидел бы в своей библиотеке, - саркастично произнёс он, а я от
осознания, что видимо он так и будет теперь со мной говорить, втянул голову в плечи.
- Не хочу,
- тихо ответил на это я и замедлил шаг, чтобы незаметно отстать от парня.
- Ты и,
правда, трус, - ответил он, замечая, что я замедлил шаг.
- Какой
есть, - прошептал я, делая шаги мельче и осознавая, что мы продолжаем идти на
одном уровне, и люди уже начали нас обгонять.
- Что ты
делаешь? – поинтересовался я.
- Иду
вместе с тобой, - сообщил он и, вздохнув, добавил: - Ты ведь мне хочешь что-то
сказать, не так ли?
Я
посмотрел на него и отвернулся, продолжая идти рядом с Лёшой. Разговор был
совсем не такой, каким представлял себе его я.
- Да,
хотел поговорить, - сказал я, осознавая, что мы идём позади всей группы, самыми
последними.
- Ну и?
- Ты прав,
я очень одинок. И мне кажется, что ты именно тот человек, с которым я хочу
разделить своё одиночество, - произнёс я, покраснев, и посмотрев только тогда,
когда услышал с его стороны смех.
- Это
прозвучало, как признание в любви, - он улыбался, смотря на меня, а я обиженно
смотрел на него в ответ. Я ведь это от всей души сказал!
- Не
смейся, - прошептал я, убыстряя шаг, но не успел сделать больше пары шагов,
потому что меня остановил Лёша.
- Извини,
я не хотел тебя обидеть, - заставляя идти меня наравне с ним и отпуская мою
руку, сказал он, - Я очень рад.
Вот так
вот началась наша крепкая дружба.
Теперь
имея кого-то рядом с собой, родного и близкого человека, я осознал полноту
своего прошлого одиночества. Теперь, даже задиры мне перестали казаться
смертями во плоти. И вот одним вечером, после обеда бредя по коридору кампуса,
я увидел, как двое верзил прижали к стене Лёшу.
-
Отпустите его, - сказал я, подбежав к ним.
- А Рыжий,
это ты? – спросил один из них, который держал в руке биту, которую я только что
заметил, - Слушай, а хочешь, я тебя к себе в банду возьму, а? Только перед этим
тебе придётся избить этого паренька.
Он всучил
в мои дрожащие вспотевшие руки свою битву и подтолкнул к Лёше, который сидел на
полу, зажав кровоточащий от удара нос. Я смотрел на него и не мог даже
двинуться. Я сжимал биту и смотрел в глаза своего единственного близкого
человека, которого сейчас, кажется, собирался не только предать, но и избить.
«Неужели я
такой трус, что предам его?» - почти, что вслух спросил себя я.
- Ну,
давай же, - стоя напротив Лёши и перпендикулярно мне, почти что одновременно
сказали старшеклассники, заставляя меня крепче сжать биту и, размахнувшись,
прямо в грудь ударить ею обоих парней.
Схватив,
за руку Лёшу, я резко дёрнул его на себя, заставляя его встать с пола и
побежать в сторону комнат семиклассников. Мы быстро бежали, заворачивая в
коридоры и запирая в кладовке для швабр, ведёр и остальных предметов уборки.
Закрыв дверь и прислонившись к ней спиной, я ошарашено прошептал:
- Я ударил
их. О, нет! Что я наделал? Чёрт! Чёрт! Чёрт! – в голове мысли путались и только
в тот момент, когда я поднял взгляд на лицо Лёши, который смотрел на меня
виновато и грустно, я сообразил, что это был единственный верный путь.
- Прости,
- сказал он. Сказать, что это слово меня удивило, значит - ничего не сказать. Я
был ошарашен, я ожидал от него всего, что угодно, кроме этого слова.
- Что?
- Прости,
что тебе пришлось поступить так. И, спасибо.
Я резко
поддался к нему и обнял парня за шею, крепко сжимая его в объятиях и прижимая к
себе. Он был самым дорогим, самым важным, возможно, теперь, даже важнее, чем
моя собственная жизнь.
- Намного
важнее, - прошептал я вслух и почувствовал ответные объятия парня, заставившие
меня, уткнувшись в дружеское плечо, зареветь.
Месяц
спустя, мы, как и в первый день нашего знакомства, сидели друг напротив друга в
библиотеке, читая книги, которые нам были нужны. Синяк на его правой
щеке уже практически сошёл, а моя спина болит теперь не так сильно, как неделю
назад.
Это всё
последствия моего выбора. Естественно банда того главаря нас избила, да так, что мы
неделю лежали в окружной больнице, но из-за того, что мы их не выдали, парни к
нам больше не пристают.
После тех
объятий в кладовке, я начал чувствовать странное влечение к Лёше. Теперь,
каждый раз мастурбирую в туалете и в голову лезут непристойные мысли с его
участием.
И вот с
тех самых пор, я начал понимать, что я не только не симпатичный, но и не
красивый, проще говоря, я настоящий урод.
Как
выяснилось, никто не любит людей с веснушками, тем более, которые так явно
проступают на коже. Плюс ко всему я был рыжим, а в дополнении – парнем.
Вообще-то,
гомосексуальные отношения в нашей школе имели место, ведь это школа для
мальчиков. Но вот поспрашивав у всех известных мне геев, симпатичный ли я, все
сто процентов ответили, что нет.
Я вздохнул
и повернулся к окну, читать мне абсолютно не хотелось.
- Я
слышал, ты у всех расспрашиваешь, симпатичный ли ты, - сказал он, потягиваясь и
зевая. Я покраснел и закрыл лицо рукой, чтобы он не видел моего смущения, -
Почему не спросишь у меня?
- Ты
считаешь меня симпатичным? – спросил я, убирая руку и, наконец, собираясь с
мыслями. Я отлично знал, что он сейчас как-нибудь жестоко пошутить по-поводу
моей внешности. Вообще-то, именно поэтому я не хотел спрашивать об этом Лёшу.
Слушать обидные шутки по поводу твоей не симпатичной внешности от любимого
человека, не очень приятно.
- Если
честно, то нет. Твои веснушки просто ужас. Волосы ещё ничего, но эти пятна на
белой коже, ты похож на жирафа, - смеясь, сказал он. А я лишь изобразил улыбку,
смотря, как Лёша смеётся в кулак. И кто сказал, что внешность абсолютно не
важна? Было обидно, действительно обидно до слёз. Пусть мне всего четырнадцать,
я не заплачу.
- Ладно,
прости, - прокашлявшись, с улыбкой сказал мне друг, - кстати, а что остальные
сказали?
- Тоже,
что и ты, - спокойно ответил я.
- Про
жирафа, что ли? – широко улыбаясь, спросил он.
- Нет,
такое сказал только ты, - улыбнулся я, - Никто из них не
считает меня симпатичным, - вздохнул я, - все сказали, что им не нравится во
мне абсолютно всё.
- Да,
ладно, уверен, надеётся какая-нибудь девушка, у который фетиш на рыжих. В любом
случае, это только мы, парни, любим глазами, - улыбнулся он.
- Ага, -
безрадостно ответил я. Вот теперь, я действительно возненавидел свою внешность.
Хотелось встать и содрать с себя кожу, в надежде, что когда появится новый
слой, у меня не будут выступать на ней отметены.
- Валера,
- позвал меня Лёша и я заметил, что пялясь в книжку у меня с носа, начали
капать слёзы, которые стекали с глаз.
Я быстро
поднялся и, схватив свою сумку, выскочил из библиотеки, направляясь на лестницу.
Меня нагнал Лёша, как и в прошлый раз, хватая за руку и заставляя развернуться
к нему лицом.
Заметив
мои слёзы, он затолкал меня в пустой класс и, прислонившись к не запирающейся
двери, прижал меня к себе.
-
Успокойся, ты очень даже милый. Ты мне нравишься, ты красивый.
- Ты сам
сказал… - икая, говорил я, - …что я страшный.
- Это была
ложь. Я считаю, что ты очень красивый, - улыбаясь, проговорил он. Обнимая меня,
за плечи, и смотря в моё раскрасневшееся лицо, он подтверждал свои слова
взглядом. Я, сжав его рубашку на груди, прошептал:
- Я люблю
тебя, - он, наклонившись, прикоснулся к моим губам, медленно начиная целовать и
вовлекая меня во французский поцелуй.
- У меня
встал, - посмеялся он, оторвавшись от моих губ. Я быстро встал на колени и
начал расстегивать ему ширинку, - Что ты делаешь?! – зашептал он яростно.
- Минет, -
ответил я просто и приспустил трусы.
Пялясь на
его член, который действительно был несильно возбуждён, я вздохнул и для начал
обхватил его ладонью. Проводя по нему рукой и возбуждая до конца, я взял в рот
головку, начиная ласкать и посасывать. Минет я делать не умел, но довольно
много прочитал в интернете, чтобы догладывать о том, как нужно вести себя.
У меня уже
начала болеть челюсть, поэтому заставил кончить его я, рукой. Но ведь у нас всё
ещё впереди. | |
| Просмотров: 1127 | |
| Всего комментариев: 0 | |