| Главная » Статьи » Законченные » Мой немец |
Мой немец
P.S. По-моему получилось слишком сладко... :( P.P.S. Извините. Сидя на моих ягодицах, парень аккуратными и ловкими движениями массажировал мне спину. Получалось это у него просто волшебно. Лёжа на животе и уткнувшись в подушку, я дремал. Прошло больше месяца с нашего разговора о воспоминаниях и между нами практически ничего не изменилось, кроме мелких деталей, на который я не обращал внимания. Парень слез с меня и устроился на кровати, начиная массажировать болевшую ногу, которая, кстати говоря, уже после первого раза стала болеть меньше и лишь при больших нагрузках. Нет, я не боялся. Я не боялся того, что наши отношения после «этого» изменяться настолько, что я не буду знать, как вести себя. Я не боялся того, что своим поведением сам зайду в тягучее болото. Дело в том, что я не хотел этого. Не хотел менять что-либо в наших сложившихся отношениях. Когда мы вечером сидели на веранде, поедая яблоки, собранные за день. Я чувствовал на себе взгляд парня, который старался этим меня вывести на разговор, но на провокацию я не поддавался. Закончив массаж, парень поднялся с кровати и потянулся. Я повернул к нему голову и блаженно произнёс: - Спасибо. В ответ он кивнул и развернулся, чтобы уйти, но не сделал ни шага. Постояв так ещё немного, он опять повернулся ко мне и снова отвернулся. - Что случилось? – спросил я без подвоха. Сейчас мне было так хорошо, что в голову абсолютно ничего не лезло. - Хочу поговорить. - Поговорить? - Да. - О чём, - решил прикинуться дураком я. - О нас. - О нас? – эта фраза, сказанная им, взбесила меня, поэтому переспросил я напористо и недовольно. - Ты сказал, что я тебе нравлюсь… - Нравишься, – отрицать бессмысленно. - Тогда почему ты ведёшь себя, словно ничего не случилось? - А что случилось? - Scheiße, - прошипел парень, отвернувшись от меня. Когда он вновь посмотрел на меня, то выражение его лица было обиженным и оскорбленным. Я не хотел причинять ему боль или обижать, это вышло неосознанно. Под его упрямым взглядом я отвернулся, придвигаясь ближе к краю кровати и намереваясь подняться с неё. - Ничего не скажешь? – спросил он, пока я натягивал на ягодицы брюки. Я поднялся на ноги уже одетый и, развернувшись, устало посмотрел на своего собеседника. В ответ на такой взгляд он развернулся и, зло хлопнув дверью, вышел из дома. Я потёр лоб и, чувствуя себя отвратно после такого спектакля, направился на задний двор. Умывшись холодной водой, я потянулся, августовское солнце было уже довольно высоко и за это время успело согреть за ночь продрогшую землю, поэтому босиком стоять на зелёной теплой траве было одно удовольствие. Позавтракав, я отправился искать Вильгельма. До этой ссоры, как бы я на него и не ругался, и не кричал, и не обзывал, он никогда не уходил вот так. Похоже, он всё-таки решил взбунтоваться. Одев резиновые калоши, я медленным шагом пошёл вдоль улицы заглядывая в окно каждого дома, но особо нигде не останавливался. Пройдя ещё немного, я услышал музыку, что несказанно меня удивило. Я даже на мгновение замер. Я не слышал музыку с тех пор, как мама покинула этот мир. Быстро направившись в дом, откуда исходила мелодия, я, запинаясь, словно завороженный шёл в белый дом, из которого исходила мелодия. Открыв калитку, я увидел распахнутую дверь, а музыка стала громче, теперь я её даже узнавал. Подойдя к порогу, я заметил обувь Вильгельма, оставив свою рядом, я попытался бесшумно войти в дом. Первой комнатой, в которую я заглянул - был зал, там и стоял спиной ко мне парень. - Вагнер. Вильгельм Рихард Вагнер. Немец, - произнёс он, обернувшись на меня. - Я его слушал в детстве. - Я тоже. - Мне его ставила мама. - А мне бабушка, когда я приезжал к ней, что бывало довольно редко. Патефон нервно брякнул и мелодия прекратилась. Вильгельм взял пластинку и присел на корточки, чтобы посмотреть новую, а может просто убрать эту. - Сильно злишься? - Я не злюсь. Это не то. Я расстроен, - произнёс он, устало выдыхая на последнем слоге, - Не понимаю. Я тебя не понимаю. Молчание не ответ, но сказать что-либо я не мог. Ответить, что я и сам себя не понимаю, для меня не приемлемо. Пройдя в комнату, я сел на диван, который подо мной сильно прогнулся и жалобно скрипнул. Поднявшись с корточек, парень достал из потрёпанной и старой обложки пластинку, ставя её на патефон и настраивая. Через некоторое время зазвучала мелодия. Я точно знал, что это был Вивальди, после того, как он перестал ковыряться в патефоне, Вильгельм обернулся ко мне и спустя несколько попыток что-то сказать, всё же заговорил. - Если ты не хочешь, всё нормально. Если хочешь, чтобы… - он с минуту помолчал, а потом, помотав рукой, продолжил, - ничего не было, я не обижусь. - Дело не в этом… - как-то неуверенно и не убедительно проговорил я. На самом деле, в чем дело я осознавал, но не принимал этого. Ох, уж, это уязвлённое эго мужчины. Думать, что я проиграл против моих правил, поэтому я просто не принимал того, что твердил мне голос логики. - Всё случилось слишком быстро, - произнёс он. Ох, уж, этот наивный ум Вильгельма. Сидя на заднем дворе скамейки, под палящим летним солнцем, я, недовольно жмурясь и поправляя на лбу косынку, чистил картошку. Плавясь под тридцатиградусными лучами, я устало вздыхал. Сделав одной рукой импровизированный козырёк от солнца, я смотрел, как Вильгельм собирает спелые ягоды с черёмухи, которая росла с левой стороны возле бочки. Улыбнувшись, я продолжил своё дело, в тот момент улыбки мне стало легче: жара вдруг перестала быть слишком палящей, а чистка картошки стала интересным делом. Приложив слишком много силы, я порезал острым ножом палец. Тут же возник Вильгельм, который стянув с меня косынку, перемотал палец и обеспокоенно помчался в дом. - Очень больно? – вернувшись с молниеносной скоростью и сейчас промокая рану зеленкой, спросил парень. - Всё нормально. - Что случилось? - Я порезался ножом… - Я не об этом! Ты же на меня, не отрывая взгляда, смотришь! Ты ведь хочешь меня… - криком оповестил меня парень, одаривая меня дерзкой улыбкой и вопросительным взглядом. - Что за чушь?! - на мгновение замешкавшись, произнёс я злобно, отталкивая от себя грубого и беззастенчивого сопляка. - Просто признай, - упираясь руками по моим бокам и нагло ухмыляясь, сказал он, приближаясь ко мне и заставляя отступать. Сделать ему больно или ещё раз оттолкнуть – такие идеи даже в голову ко мне не приходили. – Просто признай. Ты меня безумно хочешь. Но сдаваться или проигрывать не в твоих правилах, не так ли? – прошипел он, выплевывая слова, словно гадюка, которая впрыскивает яд в кровь, - О Боже, что же будет с нами, когда мы перейдём черту? – парадировал он меня мерзким голосом, - Как я могу сдаться мальцу? Как я могу стать возлюбленным пленника, немца и мужчины? Что со мной творится. - Замолчи, - устало проговорил я, опустив голову и уставившись на раненую руку, из которой продолжала течь кровь. Усевшись на мои колеи и обняв меня руками, Вильгельм уткнулся носом мне в щеку. Практически соприкасаясь губами, мы неровно дышали, после чего парень тихо проговорил: - Просто согласись. Неужели так принципиально для тебя выиграть? - Бред. - Это правда. И ты боишься её признать, мой любимый, - тихо и с лёгкой улыбкой на устах произнёс Вильгельм и прикоснулся к моим губам. Я резко открыл глаза и уставился в потолок. За окном было темно, а значит, ещё нет даже четырёх часов. Я устало вздохнул. Пусть и проспал около шести часов, всё равно было чувство, будто я и вовсе не спал. На войне хватало и пяти, чтобы на следующий день ты выглядел, как огурчик. Повернувшись на бок, я потёр глаза и постарался уснуть. В голове после сна был кавардак. Я не мог понять, когда он начался и что из всего этого было правдой. Мне захотелось биться головой об стену. Успокойся! Приди в себя! Что с тобой творится?! Неужели влюблённость так сильно меняет человека? Но я уже был влюблён! Хотя тогда было слишком мало времени на чувства и на хоть какие-то мысли. А сейчас вагон времени и столько же необдуманных мыслей и надежд. Вокруг нас время словно остановилось. Временами мне кажется, что мы, вообще, остались одни. Ха-ха! Вагон времени? Как бы ни так. Я с каждым днём всё сильнее пытаюсь заглушить в себе чувство приближающейся опасности. Неважно, хочу я быть с Вильгельмом в романтических отношениях или нет, я просто не могу избавиться ни от него, ни от страха, что с парнем что-либо произойдёт. Во сне желание быть с парнем, спать с ним в одной постели, проще говоря, иметь во всех смыслах этого слова, было настолько сильным, что я даже сейчас ощущал этот жар, охвативший меня, когда наши губы соприкоснулись. Я прекрасно понимал, что половина того, что я чувствую, это желание заполнить своё одиночество хоть чем-нибудь. Мне часто снится сон, что я остаюсь один, что Вильгельм, или умирает, или уходит. Снилось однажды то, что на нас напали солдаты. Это было страшно. Меня охватило такое отчаянье, что я не мог с ним совладать. Я так боюсь его потерять. Я так боюсь с ним сблизиться. Я ухмыльнулся и повернулся на спину. Размышляю, как девчонка. Но, чёрт! Чувства, есть чувства, и я ничего не могу с ними поделать. Мы сидели на кухне и обедали. Он медленно, ковыряя ложкой содержимое тарелки, поглощал обед, также как и я. Напряжение между нами, как такового не было. Но поговорить нам всё же стоило. Я смотрел на него, и наконец, он, брякнув ложкой, поднял на меня свой взгляд, усталый и несколько раздражённый. При этом я испытал стыд. Мне стало стыдно из-за такого, что… я не могу этого объяснить. Он хотел меня и испытывал такие сильные чувства, и я точно также хочу его, но испытываю при этом непонятные мне самому чувства. Парадокс какой-то. - Что? – спросил он, - Ты так на меня смотришь, - при этих его словах я вспомнил сон и почувствовал себя неуютно, чтобы это скрыть, я прокашлялся и начал: - Что ты ко мне испытываешь? - Испытываешь? – переспросил он. - Да. - Что такое «испытываешь»? - Чувствуешь, - ответил я, слегка поразмыслив над вопросом. - Ты же знаешь. - Скажи. - Люблю, - через какое-то время ответил он, опустив голову, - Сильно люблю. Не хочу с тобой расставаться, не хочу уходить и хочу быть с тобой. Я почувствовал себя самым счастливым человеком на свете, когда ты мне впервые улыбнулся. Я не смогу сказать всё это словами, - грустно улыбнувшись, сказал он. - Скажешь это на немецком? - Зачем? Ты ведь не поймёшь… - Может, ты хочешь выговориться? - Я хочу совсем не этого. - Тогда чего же? - Зачем этот разговор? - Хочу кое-что узнать. - Что? - Насколько сильно ты меня любишь? - Ты ведь не хочешь этого, - как-то странно пожав плечами и разведя руками, сказал Вильгельм. - Этого? Что «это», по-твоему, значит? - Меня, моей любви, моего присутствия. Если бы была возможность избавиться от меня, ты бы непременно это сделал! – разозлено, и явно выдавая накипевшее, произнёс парень. После того, как мы стали ближе друг к другу, я узнал эту его сторону. На самом деле, он был эгоистичен и раздражителен. - Возможностей была куча. И я ни разу ни одной из них не воспользовался. Тебе не кажется это наводящим. - Наво… что? - Так, ладно, забудь! – устало вздыхая, ответил я. - Ты всегда так говоришь! Я хочу знать что это! Это ведь твои чувства ко мне! Я хочу знать их! – перешёл на крик Вильгельм, злясь и сжимая кулаки. - Не ори на меня! – глупо, конечно, было идти на провокацию, но я тоже вышел из себя. – Ты мне дорог! Дорог на столько, что я при первой опасности защитил бы тебя ценой собственной жизни! - Прости, - опускаясь на стул и тут же остывая, произнёс парень, - Я не хотел кричать. Просто, голов идёт от всего этого кругом. - Дерьмо, - проговорил я, садясь на стул и вздыхая. - Я знаю, что ты меня любишь, - с лёгкой улыбкой произнёс Вильгельм, заставляя меня во все глаза уставиться на него, - Но любишь не так, как люблю тебя я. И от этого ещё больнее. - Что за бред? Когда ты успел всё это выдумать? – устало спросил я и, оперевшись головой на подбородок, добавил. – Я люблю тебя. - Я знаю. - Я люблю тебя. Он вопросительно посмотрел на меня. - Я люблю тебя так же, как и ты меня. - Тогда что нет так? - Не знаю. - Не знаешь? - Да! Я не знаю! Сколько раз я ещё это должен повторить? - Я с такой быстротой твоих размышлений, умру раньше, чем ты сделаешь выбор. - Очень смешно. - Это будет печально. - Заткнись. Он поднялся и подошёл ко мне. Неуверенно топчась на месте, он бегал глазами по моему телу, старательно избегая взгляда в глаза. Сделав жест рукой, чтобы я встал, он поджал губы и судорожно, будто от страха, стягивающего его внутренности, выдохнул. Я поднялся. Он прошёл по мне взглядом, после чего неуверенно трясущиеся от волнения руки положил ко мне на плечи. Ощутив мою теплоту тела, он покраснел и, наконец, поднял на меня свой взгляд. Я чувствовал, как его холодные ладони, слегка подрагивая, проходятся по моим плечам, огибая выпуклые мышцы. - Приятно? – спросил я. Он с укором посмотрел на меня. А я, отчего чувствуя неожиданное спокойствие, просто с полуулыбкой смотрел на него. Дело было не в равнодушии или чем-то подобном. Мне казалось, что так и должно быть. Странно, но я был уверен в правильности происходящего. Он приблизился ко мне, почти соприкасаясь со мной телами. После чего неуверенно спросил: - Как? - Жарко. Он судорожно вздохнул. Я, подняв руку, положил её сверху холодной ладони Вильгельма, которая отчаянно цеплялась за меня. Он тут же вздёрнул подбородок, уставившись на меня. - Волнуешься? - Боюсь. - Меня? Он отрицательно покачал головой и проскользил руками за спину, приближаясь и прижимаясь ко мне. Я обнял его в ответ, а он, сжимая ладонями мою футболку, прижимался всё сильнее. - Давно я не чувствовал объятия других, - произнёс я шепотом. Было жарко. Погода, отчего была душной и даже слабого ветра ждать не приходилось. Но сейчас жарко было не из-за этого. Просто объятия Вильгельма были такими, будто он через них пытался передать свою любовь, но её было слишком много. Пусть всё это и было метафорой, но на деле казалось довольно реальным. Он обжигал меня. После он отпустил меня и, осторожно сделав два шага назад, поднял взгляд. Я поднял руку и прижил её к груди, смотря на себя так, словно проверял, не обжёг меня ли он на самом деле. - У тебя были мужчины? - Нет. - А женщины? - Нет. Он облизнул губы и, неловко переминаясь с ноги на ногу, вышел из комнаты. Я проводил его взглядом, который даже мне казался странным… толи страстным. Рядом с ним я меняюсь. Становлюсь более мягким и несдержанным. А в голове всё время какие-то мысли касательно мальца. Вечером того ж дня, Вильгельм как обычно пришёл делать мне массаж ноги. Сев на кушетку и поставив больную ногу на стул, я смотрел, как парень опустился передо мной на колени и приступил к каждодневному занятию. В голове вертелась одна единственная мысль... Что теперь нам делать? Если я без ответа оставлю этот вопрос ещё на день, то мы сами себя загубим от напряжения. Время решить, Саня, что ты будешь делать? - Вильгельм, - произнёс я его имя, которое произносил очень редко. Он вздрогнул и через прикосновения его пальцев к моей ноге, я почувствовал дрожь парня. У его даже руки вспотели. - Что такое? - Всё нормально, можешь расслабиться. Я понял, что мы уже давно переступили все возможные черты между просто знакомыми, просто друзьями и просто родными. - Что? – подняв на меня взгляд, но продолжая массировать ногу, переспросил парень, не поняв мою аллегорию. - Я говорю, что… - вздохнув, я нахмурился, в надежде объяснить ему мои слова более внятно. Хотя, что собственно я понимал под этой изменой отношений? Парень настороженно замер и, смотря на меня неуверенно и испуганно, ждал моего решения. Я опустил ногу со стула и, потянув Вильгельма за руку, придвинул несопротивляющегося мальца к себе. Практически прижав его к себе, я приподнял пальцами подбородок парня и с несвойственной мне робостью прикоснулся к губам Вильгельма в чувственном поцелуе. После легкого прикосновения, я обнял парня, стоящего передо мной на коленях и затянул его в головокружительный поцелуй. Он прижался ко мне заводя руки за мою широкую спину и так же как и в прошлый раз отчаянно хватаясь за футболку. - Я так ждал, - прошептал он. - Да. - Ты слишком сложный. - Какой есть. - Я очень рад. Рад так сильно, что могу умереть. - Даже не вздумай. - Спасибо. - И тебе. Он, слегка отодвинувшись, но, всё ещё держа меня в объятиях, посмотрел в мои глаза, а я в его, которые даже при тусклом свете светились голубизной яркого летнего солнца. Как бы комично это не звучало. Поцелуй одаренный им в качестве благодарности за принятие решения и в качестве прощения за долгое ожидание был робким и невесомым, я бы даже сказал наивно детским. Я знал, что больше не отступлюсь. Что буду с ним до конца. Может именно поэтому я так боялся с ним сблизиться, так, чтобы между нами даже воздух не проходил. Возможно, я интуитивно чувствовал, что после этого не смогу жить без него. Я понял, что больше никогда не захочу никого так сильно как его. Простой поцелуй предопределил всё. Наконец, оторвавшись друг от друга, мы поднялись (он с пола, а я с кушетки). Я расправил подогнутую штанину и, проведя рукой по светлой голове немца, вышел на улицу, чтобы умыться перед сном. Парень последовал за мной. Проделав точно такую же процедуру, он, неловко топчась на пороге моей комнаты, смущенно и тихо проговорил: - Спокойной ночи. - А поцелуй? – с ухмылкой спросил я. - Если хочешь, - довольно серьёзно ответил парень, слегка меня удивив своим видом. - Хочу, - ответил я уже без улыбки. Он прошествовал в мою комнату и, приблизившись, чмокнул в щёку, заставив меня изумлённо замереть. Я думал, что поцелуй будет вполне взрослым, но похоже парень, даже если подумал об этом, то не стал воплощать, посчитав, что это слишком смело. - Хочешь, будем спать вместе? – предложил я, не имея под этим никакого подтекста. - Хочу, - так же, как и я прежде, ответил он с серьёзным лицом. - Сходи за подушкой. Он тут же ринулся с места и вернулся спустя несколько секунд, сжимая в руках огромную, набитую гусиными перьями подушку. Отчего-то я подумал, что ни он, ни я нормально не выспимся этой ночью. Перевозбуждаться перед сном грозит бессонницей. Он положил подушку на левую сторону кровати и начал раздеваться. Смотря на него, я лишь бесшумно вздохнул. Я так сильно устал за сегодняшний день.
| |
| Просмотров: 791 | |
| Всего комментариев: 0 | |