3.

У них, конечно же, всё получалось. Каждый день они ходили на собрания и приходили уставшими и изнурившимися. Особенно Шисуя, честно говоря, за последние четыре дня он сильно похудел, а ещё мешки под глазами появились. Я знаю, что такой шаринган в его возрасте долго использовать нельзя, но всё-таки на благо всех Учих, он старается как может. Я его начал уважать так же сильно, как и брата.

Сегодня последний день, и если отец не отменит план, то брату придётся выполнить то, о чём просила Коноха. Конечно же, Шисуя будет вместе с ним, ведь без мангекью шарингана брат не сможет убить всех Учих, это слишком сложно. 

— Саске, Итачи, идите обедать, — прокричала мама, и я сорвался с места. Я понимаю, что это не по-мужски — бежать к маме и плакать. Но я боялся, отчаянно боялся, что отец не попадётся на крючок и не скажет, что план по захвату Конохи отменяется.

Я быстро спустился по лестнице, громко топая маленькими ногами, и уткнулся носом в живот удивлённой матери.

— Саске? — спросила она, гладя меня по голове. Я сжимал её в объятиях и тихо рыдал, я будто уже сейчас оплакивал родителей.  Я услышал, как спокойно спускается Итачи и останавливается возле нас с мамой.

— Итачи, что случилось с Саске? Ты его обидел? — Я оторвал лицо от её платья и сквозь слезы, льющиеся из глаз, проговорил:

— Нет! Он меня не трогал! — И снова уткнулся ей в живот. Она меня гладила по голове и, оторвав от себя, присела на корточки и взяла моё лицо в свои ласковые и нежные руки, в которых было столько доброты и заботы, что я разревелся ещё сильнее.

— Саске, малыш. Ну, чего ты? Не плачь. — Её голос был мягок, а моё имя она произносила с такой любовью, что в груди щемило от тоски.

— Я люблю тебя, мамочка, — тихо прошептал я, чтобы только она это услышала. — Очень сильно люблю и буду любить всегда. — Она улыбнулась и прижала меня к себе, гладя по голове.

— Неужели снова кошмар приснился? — с улыбкой поинтересовалась она, а потом, вытерев подолом платья слёзы с моего лица, прошептала: — Я тебя тоже очень сильно люблю. — Последовал лёгкий поцелуй в висок. — Всё? Пойдём есть, а то папа будет ругаться.

Она взяла меня за руку и поднялась с корточек, тяня за собой на кухню. Я вытер другой рукой оставшиеся слёзы и с опаской следовал за мамой на кухню.

Там отец сидел, читая газету, а Итачи прямо напротив него, кажется, пытался прожечь на лице отца надпись: «Я отказываюсь от этой идеи». С болью в сердце я смотрел на папу, ведь сейчас всё зависит именно от него. Хотел бы я знать, что творится в этой голове, и какие эмоции скрываются за маской безразличия.

Я сел с левой стороны от Итачи и покосился на него. Он, в свою очередь, смотрел на маму, которая разливала суп нам по тарелкам. Ещё мне интересно, о чём думает Итачи, сомневается ли он в результате нашего плана? Мама со стуком поставила тарелки на стол, а потом ещё две и каждому из нас положила по паре палочек.

— Приятного аппетита, — улыбнулась она и разломила палочки, все повторили за ней и спокойно начали есть. В отличие от прошлых наших обедов, отец был тих и необщителен, а Итачи, как обычно, молчалив. Я кидал взгляд с одного на другого и осторожно ел. Казалось, что обстановка накалена до предела, но на самом деле всё было вполне мирно.

Первыми доели отец и брат. Оба, поблагодарив маму за прекрасный обед, разошлись по своим делам. Отец — на работу в полицейский участок, а Итачи — в резиденцию Хокаге.

Мы с мамой остались наедине, и она решила завязать разговор.

— Куда сегодня пойдёшь? Опять тренироваться? — С улыбкой произнесла мама, поедая кусочек курицы.

— Не знаю, — произнёс я, пожав плечами, — мы с Наруто хотели пойти на озеро.

— Наруто? — Произнесла она так, будто вспоминала, кто это, а потом, удивлённо посмотрев на меня и наклонив голову, спросила: — Твой друг?

— Да, — улыбнулся я ей, и она улыбнулась в ответ. — Может быть, с нами пойдёт Миюки.

— Это хорошо, — тихо произнесла она и взяла у меня пустую тарелку. Собрав все тарелки со стола, она положила посуду в раковину, начиная мыть.

— Я пойду! — прокричал я, вставая из-за стола. Если это последний день, то я хочу попрощаться со всеми. Я быстро надел сандалии и выбежал на улицу. Полуденное солнце сразу же начало печь спину, но я бежал, опасаясь, что до восьми не смогу управиться со всем, с чем хотел.

Я остановился возле дома тёти и, отдышавшись, постучал. Дверь открыла Миюки, и она почему-то была в своём кимоно. Я не смог произнести и слова, просто молча на неё смотрел.

— Мы с бабушкой идём запускать бумажные фонарики, — ответила она на немой вопрос, порозовев.

— Ты замечательно выглядишь, Миюки, — улыбнулся я, сам немного покраснев. Потом, резко преодолев разделяющее нас расстояние, крепко её обнял. — Желаю удачи. — Она слегка сжала меня в ответ в объятиях и прошептала благодарность. — Бабушке привет передавай. — Отпуская и делая шаг назад, добавил я. Потом, увидев её кивок, сорвался с места и побежал в парк, где должен был находиться Наруто.

Я бежал так, будто бы от этого зависела моя жизнь. Обегая засыпавших прохожих, я мчался по заполненной людьми улице и наконец, вырвавшись из толпы, бежал по тропинке. Остановившись возле ворот, я, тяжело дыша, вошёл внутрь, где на качелях, одиноко качаясь, сидел Наруто.

— Наруто? — подходя к нему, позвал его я. Он как-то странно на меня посмотрел, без того блеска в глазах, что был всегда.

— Ты мне друг? — Спросил он тихо, буравя меня потемневшими синими глазами. Я помотал головой, прогоняя наваждение, и, хлопнув его по плечу, ответил:

— Конечно! Притом — лучший! А ты разве так не считаешь? — С улыбкой произнёс я и заметил, как глаза моего друга начали оживать и он, спрыгнув с качелей, вознёс руку вверх.

— Да! Я тоже так считаю! Знаешь, — опуская руку и улыбаясь свой белозубой улыбкой, произнёс он, — я стану пятым Хокаге.

Внезапно в голове словно кадры из кинофильма пронеслись сцены из нашей общей жизни. Когда он так стремился стать Хокаге и заслужить признание людей, ведь он из кожи вон лез, чтобы этого добиться.

Теперь, смотря на него, я разревелся и, резко обняв его, тихо прошептал, так, что он, наверное, едва услышал:

— Я верю, ты станешь Хокаге.

Он обнял меня в ответ, уткнувшись носом мне в плечо, так же, как и я ему. Возможно, он выражал мне свою благодарность, а может, плакал вместе со мной. Мы стояли посреди одинокого парка, два маленьких человека, сведённых случаем и ставших близкими друг другу. Наверное, это судьба?

Я похлопал его по плечу и поднял голову, шмыгнув носом.

— Ты всё? — Он тоже отпустил меня и, увидев его красные от слёз глаза, я, не удержавшись, громко засмеялся. Он засмеялся вместе со мной, а потом, хлопнув меня по плечу, серьёзно сказал: 

— Спасибо тебе. — Я только кивнул в ответ и, толкнув его в плечо, побежал, крича:

— Догони, если сможешь! — Он что-то прокричал в ответ, но я не услышал, потому что от быстрого бега в ушах свистело, а в груди сердце пело.

Вечер настал настолько быстро, что я впервые расстроился из-за этого и пожелал, чтобы этот день никогда не кончался. Но разве такое возможно?

Не то чтобы я был неуверен в их успехе. Просто больше процентов на то, что у них не получится. Я только вчера задумался над тем, что это может означать. Я так понимаю, что тогда им придётся убить всех… и Миюки, и тётю, и маму, и папу. Всех. Мне страшно.

Я тихо открыл дверь и, сняв обувь, прошёл внутрь. На кухне была только мама, они пила зелёный чай и читала какую-то газету.

— Мама? — подходя к ней, позвал я её. Он обернулась и с улыбкой обняла меня, когда я к ней потянулся.

— Как погулял? — спросила она, двигаясь в сторону и усаживая меня рядом с собой.

— Хорошо. Я заходил к дяде с тётей, к Миюки, с Наруто гулял. Мы потренировались немного, — рассказывал я ей с улыбкой, а она, гладя меня по голове и мягко улыбаясь, слушала мой детский лепет. 

— Мама, — внезапно позвал из дверного проёма брат. Мы сразу же повернулись, а он смотрел на нас с непроницаемым лицом. — Пора.

Она кивнула Итачи и встала, взяв меня за руку и потянув за собой из кухни. Я кинул быстрый взгляд на Итачи, который, кажется, с горечью смотрел на мать. Ведь он любит её так же сильно, как и я. Она стойко выдерживала все придирки отца, часто выгораживала нас с Итачи и была добрее любого человека. Мама.

— Я его уложу и приду, — сказал Итачи, и мама, обернувшись, кивнула нам и вышла из дома, оставив нас с Итачи перед лестницей на второй этаж.

Он присел передо мной на корточки и посмотрел мне в глаза.

— Никуда не выходи. Если что, я сам за тобой зайду. Я не оставлю тебя. — Он молчал долго, будто собираясь с мыслями, а потом, тихо выдохнув, прошептал: — Попытайся уснуть. — Он поднялся на ноги и собирался уйти, но я схватил его за рукав и потянул на себя. Итачи остановился и посмотрел на меня. В моих глазах в который раз за этот день собрались слёзы.

— Ты… Мама… — Какие-то обрывки фраз, которые сорвались с моих губ. Я всхлипнул и заплакал, закрывая глаза руками. Он резко прижал меня к себе и тихо, с огромной горечью на устах прошептал:

— Прости меня. — Потом также резко отпустил и вылетел из дома, направляясь в штаб.

Я продолжал стоять и плакать, мне казалось, что слёзы, текущие из глаз, не закончатся никогда. Немного успокоившись, я, всё ещё всхлипывая и вытирая мокрые следы со щёк, начал подниматься по лестнице. Расстояние я преодолевал, как черепаха, медленно, потому что слёзы застилали глаза.

Я так боюсь. Боюсь любого исхода. Ведь если случится так, что отец всё же объявит войну, то умрут либо Итачи и Шисуя и начнется война в Конохе, либо умрут все мои родные. Я, поднявшись на лестницу, опёрся о стену и съехал по ней на пол, начиная реветь.

Надо быть сильным! Хватит реветь! Ты так никому не поможешь! С такими мыслями я поднялся на ноги, быстро преодолев расстояние, зашёл к себе в комнату. Я сбросил грязные вещи, залез в душ, искупался и вышел, надевая простую чистую одежду, а пижаму оставляя на полке.

Быстро юркнув под одеяло футона, который уже был разложен на полу, я крепко зажмурил глаза и сжался в комок. Мне казалось, что дыхание будто гром звучит в комнате, поэтому я попытался расслабиться. Я так устал, что, кажется, задремал или заснул, потому что в голове был полный бардак.

Какие-то обрывки из прошлого и к ним дорисованные сознанием ситуации. Что-то связанное с настоящим временем и что-то из ряда вон выходящее. Что всё это?

— Саске, — разбудил меня шепот Итачи, и я распахнул глаза, смотря на него с расширенными зрачками. Я вцепился в его грудки, но рука соскользнула, а когда я посмотрел на ладонь, то увидел кровь. Я резко поднял голову и осмотрел Итачи, у которого вся одежда была в крови.

— И… Итачи? — судорожный выдох. Руки тряслись, а со лба потёк холодный пот. Страх и ужас застилали глаза, и я удивлённо смотрел на лицо брата, обрызганное кровью родных.

Внезапно сзади его проткнули катаной, которая сверкнула в темноте своей сталью. Я закричал и увидел, как Итачи падает мне на колени, пачкая белое постельное белье багрового цвета кровью.

Я поднял взгляд, чтобы посмотреть на убийцу, и увидел отца слизывающего кровь брата с катаны, и с улыбкой глядящего на меня.

Я внезапно открыл глаза и уставился на потолок, чувствуя, как с виска, щекоча кожу, стекает холодная капля пота. В этот раз я отчётливо осознавал, что сейчас это реальность, к тому же, вокруг было не так темно, как во сне.

Я услышал скрип пола в коридоре и замер, прислушиваясь к тишине. И да, это был быстрый топот ног брата, его шаги я узнаю везде. Я сел на футоне как раз в тот момент, когда он отодвинул дверь спальни.

— Саске, — проходя внутрь, тихо позвал он. Из окна через прозрачные шторы светила луна, и я заметил тёмные пятна на его одежде. Глаза мгновенно наполнились слезами. Он подошёл и сел на корточки передо мной, а когда увидел заплаканные глаза, тихо шёпотом произнёс: — Прости.

Я начал мотать головой и, резко подавшись вперёд, обнял его за шею, крепко сжимая в объятиях. Он меня обнял в ответ, но потом, тут же отпустив, отодвинул от себя.

— Закрой глаза. — Я сделал то, что он просил и почувствовал, как он завязывает мне глаза.

— Зачем? — спросил я, позволяя ему это делать. Потом руки исчезли, и я почувствовал, как он поднимает меня на руки.

— Так нужно, — сказал он и прижал к себе. Я обнял его крепко и почувствовал, как брат начал двигаться.

Я держался и слышал лишь топот ног брата и ещё кое-кого, скорее всего, Шисуи.

Я понимал, почему он закрыл мне глаза. Во-первых, он не хотел, чтобы я увидел его в роли убийцы. А во-вторых, тут, на земле, повсюду лежали трупы моих родных и, конечно же, для меня это окажется слишком трудным испытанием. Я уткнулся лицом в плечо Итачи и крепче сжал его мокрую одежду. Я доверяю ему больше чем кому-либо.

В тот день мы перебрались через границу страны Огня в страну Волн, маленький остров, который находится  под тираническим руководством судоходного барона Гато. Там не было скрытой деревни Шиноби, поэтому мы поселились в каком-то старом заброшенном домике на окраине леса.

Добирались мы до него целых три дня, два из которых плыли на корабле. Честно говоря, все дни до прибытия в новый дом были для меня, как в тумане, я толком ничего не помнил и лишь спал и плакал всё время, конечно же, втайне от Итачи. Хотя не думаю, что для него это осталось незамеченным.

В тот день началась новая жизнь, которой я не знал, которая может оказаться опасной и страшной, но мы сделали выбор. И этот выбор несёт свои последствия.